Я смертельно устал, обивая пороки
Кабинетов высоких, чванливых иуд,
Я смертельно устал...Не свернуть мне с дороги,
Хоть уверен я в том, что меня там не ждут...

Я смертельно устал, пробиваясь локтями,
Сквозь нелепую жизнь.. И вот так без конца!
Я смертельно устал... Что же делают с нами?
Наши жизни к руках подлеца? Палача?

Я смертельно устал от презрения свыше,
Что решают чиновники чью-то судьбу,
Я смертельно устал...Льется песня все выше...
И я голос, сорвал.. Больше петь не могу!

Я смертельно устал от потерянной веры,
И не верю ни в черта , ни в Бога уже...
Я смертельно устал...И срываются нервы,
Кто поможет моей одинокой душе?

Я смертельно устал от людей равнодушных,
От того , что с годами черствеем душой,
Я смертельно устал от людей малодушных...
И один на один со своею бедой..

Я смертельно устал...Тоска душу тревожит..
Я смертельно устал обо всём этом петь..
Я смертельно устал..Вот и день снова прожит..
Что я сделать успел? Что был должен успеть?
Р.Бердов

Мысли....Откуда они возникают?
Мгновенны, быстрее скорости света!
Заставляют нас испытывать волнения, выражать эмоции, появляются и исчезают.., остаются в памяти людей, а может быть Вселенной, и забываются..
Мысль имеет разные проявления и формы: воспоминания, фантазии, ассоциации, чувства, убеждения и гипотезы.
Какие же размышления порой приходят к нам?

«Одиночество - извечный рефрен жизни. Оно не хуже и не лучше, чем многое другое. О нём лишь чересчур много говорят. Человек одинок всегда и никогда»

Кто одинок, тот никогда не будет покинут. Но иногда, вечерами, рушится этот карточный домик, и жизнь оборачивается мелодией совсем иной – преследующей рыданиями, взметающей дикие вихри тоски, желаний, недовольства, надежды – надежды вырваться из этой одуряющей бессмыслицы, из бессмысленного кручения этой шарманки, вырваться безразлично куда.
Ах, жалкая наша потребность в толике теплоты; две руки да склонившееся к тебе лицо – это ли, оно ли? Или тоже обман, а стало быть, отступление и бегство? Есть ли на этом свете что-нибудь кроме одиночества?»
«Одиночество - настоящее одиночество без всяких иллюзий - наступает перед безумием или самоубийством»
«Когда умираешь,становишься каким-то необычайно значительным, а пока жив никому до тебя дела нет»
«…Умер человек. Но что тут особенного? Ежеминутно умирают тысячи людей. Так свидетельствует статистика. В этом тоже нет ничего особенного. Но для того, кто умирал, его смерть была самым важным, более важным, чем весь земной шар, который неизменно продолжал вращаться»

«Человек велик в своих замыслах, но немощен в их осуществлении. В этом его беда, и его обаяние»
«Нигде ничто не ждёт человека, всегда надо самому приносить всё с собой »
«Свободен лишь тот, кто потерял все, ради чего стоит жить»

«В жизни больше несчастья, чем счастья. То, что она длится не вечно - просто милосердие.»
«Это целая вечность, если ты по-настоящему несчастен.
Я была настолько несчастна - вся, полностью, что через неделю мое горе иссякло. Несчастны были мои волосы, мое тело, моя кровать, даже мои платья. Я была до того полна горя, что весь мир перестал для меня существовать. А когда ничего больше не существует, несчастье перестает быть несчастьем. Ведь нет ничего, с чем можно его сравнить. И остается одна опустошенность. А потом все проходит и постепенно оживаешь»

«Я ничего не имею против приключений, и ничего – против любви. И меньше всего – против тех, которые дают нам немного тепла, когда мы в пути. Может быть, я немножко против нас самих. Потому что мы берем, а взамен можем дать очень немногое...»
«Что может дать один человек другому, кроме капли тепла? И что может быть больше этого?»

Рассвет.
Утренний лес обагрён первыми лучами дневного светила. Еще недавно жухлые и мертвые, трава на земле и широкая листва на деревьях,уже избавились от насланной порчи Бездушных и успели вернуть себе первозданный цвет. Но алое предрассветное солнце окрашивает его на красные и оранжевые тона.
Лес словно переполнен безмолвием, и лишь шелест тёплого ветерка, пролетающий сквозь ветки высоких деревьев, нарушает утреннюю тишину этих земель. Густая трава, покрывающая каждый клочок земли этого места, даёт понять, что кроме неё здесь нет никого.
И вот эту идилию нарушает шорох чьих–то шагов. Поначалу они раздаются издалека и кажутся едва уловимыми, но рыжая белка, мирно сидевшая на одной из веток и пытавшаяся найти семена в шишке, внимательно прислушалась: шаги стали отчётливее. Кто–то приближается.
Из лесной чащи появляются два совершенно разных, но в то же время родных по духу, существа. Звуки мерных, уверенных шагов двух босых ног по прохладной сырой траве смешиваются с мягкой бесшумной поступью четырёх массивных белых лап, идущих рядом.
Высокая дева–воин, облачённая в белоснежные тяжёлые доспехи, выкованны для неё лично самим генералом По Шанем – военачальником Города Оборотней, за заслуги перед нашей столицей. Они были созданы из светло–голубой стали, костей Бездушных и духа её прежних лат и украшенны десятками, переливающихся в солнечном свете, магических самоцветов. Её голова была обнажена и два милых рыжих хвостика свободно развевались по ветру. Она с большим удовольствием подставляла ему своё прелестное лицо, но оно было грустным и едва сдерживающим эту грусть. В левой руке она несла "Пучину забвения" – великолепный тяжёлый шлем, выплавленный и закаленный в печи Гномов ( в единственной печи, в которой горело настоящее пламя драконов). В меру широкие, плечи и, не потерявшие изящество, руки скрывались под призрачной серебряной накидкой, подаренной ей наставником и серийным убийцей, магом и чародеем по прозвищу Персик.
* * *

На просторах Идеального мира с давних пор свирепствуют ужасные твари, которых называют Бездушными. И с тех пор как они появились, появился и новый слой среди воинов - Герои.
Это могущественные рыцари-одиночки, которые борются с любым проявлением Бездушных для того, чтобы защитить жителей Идеального мира. Но так уж повелось, что в каждой корзине есть свой гнилой фрукт. И среди этих Героев начали появляться безжалостные убийцы. Причиной этому, было то, что большая часть одиноких рыцарей лишалось своих родственников и близких. Их убивала нечисть, но они винили в этом лишь армию Триады. Опьянённые силой и горем, они перестали служить и защищать, а начинали убивать всех, кого встречали на своём пути... Пока их самих не настигал, чей либо меч.Среди них был колдун по прозвищу Персик. О нём никому и ничего толком не было известно. Ни имени, ни происхождения... Единственная его отличительная черта: на месте своей кровавой расправы, он оставляет незапятнанный кровью прекрасный цветок персика.
В культуре людей цветок этого дерева означает Бессмертие. Но что маг этим хотел сказать? Его разыскивала вся Триада Идеального мира, и за его голову было назначено целое состояние.
Моя спутница в детстве, как и многие, лишилась своих родных при нападении Бездушных на её деревню.
В ту знаменательную ночь, она обрела наставника, который в одиночку выжег всю стаю этих мерзких тварей и спас её. Сама она не помнит, как всё произошло, помнит лишь липкий холодный ужас, вой, рёв, смрад сожжённых тел, чьи-то объятия и пару пустых тёмных глаз. Персик не собирался её спасать, а лишь убирал помеху на своём пути, ибо идти в обход той деревни было слишком долгим "удовольствием". Более того, он хотел её оставить у тел мёртвых родителей и друзей. Девочка была до полусмерти напугана.

Она инстинктивно вцепилась в мага мёртвой хваткой и громко плакала. Видимо, даже у убийц есть сердце... Он взял с собой девочку и к двадцати годам воспитал из неё могучего воина.
* * *

Высокий жилистый мужчина стоит на холме и смотрит в даль, ждёт когда нагонит его ученица. Ветер треплет темный плащ из сыромятой кожи, с неба сыплет мелкий, неуверенный снег.
Кто–то тихо подкрадывается к нему сзади, но маг успевает заметить её и увернуться. В мгновение ока оказавшись за спиной напавшей девочки, он сильно толкает её на снег. Она не удивляется грубому отпору и быстро встает с колен.
– Я опоздала, учитель, – шепчет она своим мягким голосом.
Маг закрывает глаза и прижимает её к себе. Укрыв плащом от обжигающего морозного ветра, он ведёт её в обветшалый дом поближе к жару костра.
Закалённая жизнью в снежных просторах Прекрасного мира, она ощущает не холод, а скорее чувство голода.
В одном из обжитых магом домов из добротного серого камня, на каменном полу горит костер из несколько поленьев. Над ними металлическая посудина с рисом, луком и небольшим кучком мяса. Костёр пылает бездымно, а в доме стоитзапах скорого обеда.
В горах гуляет ветер, шумный и колючий. Он с воем бросается на голые ветви обнаженных деревьев и клонит их к земле. Задувает в покатые крыши домов, развевает из стороны в сторону табличку на таверне.
Бывшее селение разбойников зажато горами со всех сторон. Острые белые пики вокруг будто несут свой молчаливый дозор. Узкие тропинки петляют в скалистых коридорах, часто соприкасаясь с ледяными, прозрачными речушками. Здесь маг чувствует себя как дома.
За все годы, проведенные на равнине, ни Город Мечей и ни какие-либо другие города так и не стали ему домом. Они служили лишь временным пристанищем, но домом – уютным, родным местом, куда стремишься попасть после долгих странствий – никогда.
Его ученица – рослая и крепкая девушка, уже ставшая почти взрослой, с красивыми рыжими хвостиками на голове.

Она ненавидит насилие. Ненавидит убийство, боль, всё, что с этим связано. Но она знает, что хоя Персик - маг и безжалостный убийца, он творит правое дело.
Он учит её, что в мире есть лишь природа, в которой всё должно находиться в гармонии и равновесии.
"Ни одна из рас не исключение и, если кого–то становится слишком много, то они перетягивают чашу этих весов в свою сторону и нужен противовес... И я начинаю свою кровавую жатву. Времена стремительно меняются и нынешнее время – медленно засыхающий цветок персика. И он должен идти путём вестника смерти, пытаясь предотвратить последствия нынешних времён. Нашим потомкам достанется этот мир и то, каким он будет, зависит от нас! Жизнь – это путешествие в будущее. А Смерть – путешествие в прошлое. Живя, мы развиваемся, идём вперёд, а нас сменяют наши потомки. А после смерти мы начинаем жить с самого начала.
У него никогда не было друзей. Только враги, стремящиеся его убить и поклонники, которые шли за ним, чтобы познать секреты его искусства, заработать его одобрение и защиту.
Что такое дружба? Он давно забыл что это означает. Забыл всё то, что делало его человеком. И несмотря на это, он боится потерять эту девочку, которую он спас. В ней он обрел верную ученицу и любящее сердце...
* * *
Меж четырьмя домами их брошенной деревни, высится старая мельница. Её лопасти мерно вращаются на ветру, неумолимо отсчитывая время.. Ветер доносит переливающийся, игривый звон маленьких колокольчиков. Слепой старик–монах поднимается по скалистой тропе и садится у их костра.
– Как тебя зовут, девочка?.. – мягко спрашивает он.
– Инь... – отвечает она.
Монах призадумывается.
– А знаешь ли ты, что носящий это имя - неполон? Инь... Это только половинка.
Девочка промолчала.
– Мироздание, которое мы знаем, состоит из двух частей. – продолжил старец. – Холод и жар, положительное и отрицательное, мужское и женское начало...
– Ещё, свет и тьма... – закончила девочка.
– Именно... Я давно ослеп и глазами мир видеть не могу. Но, я вижу его по-другому, разумом. Сейчас я вижу, что это место темно и наполнено злом. Однако, я вижу, что тут горит крохотный огонёк... И этот огонёк - ты. Каким бы тёмным ни был наш мир, храни в сердце этот свет и не дай ему погаснуть. Ты живёшь здесь одна?
Инь посмотрела на Персика, стоявшего неподалёку и думавшего о чём-то своём. Она решила что лучше его не выдавать, монах мог взболтнуть на равнине лишнего.
– Да, дедушка. Я осиротела... И нехочу больше жить с кем-то. Страшно терять тех, к кому привязываешься.
– Такая юная и уже отшельник... – печально заметил старец. – Хочешь я спою тебе?
Не дождавшись ответа, он заиграл на струнах своей старенькой чжень, висевшей у него за спиной, и начал петь в такт переливам струн, а Инь подсела рядом. Она со вниманием и интересом слушала песню, повествовашую о храбрецах бросивших вызов судьбе и последовавшие путем воинов и Героев, чтобы встать на защиту своего народа.
Персик не слушал эту музыку, а лишь смотрел на свою ученицу погрузившись в раздумия.
«Глупая, добрая девочка, – горько думал он. – Наивная и честная, как дух реки, верно хранящий свое серебристое царство».

Продолжение следует...

Быстрая тень плавно скользит по снегу, оставляя глубокие темные борозды при движении.
Взгляд её хозяйки сосредоточен, ноги согнуты для прыжка или удара, меч наготове, чтобы быстро блокировать или отвести ответный удар.
Персик стоит напротив неё в десятке шагов. Он призывает стихии огня и воды на свои руки и резко отправляет в её сторону струю жаркого пламени, но промахивается и лишь растапливает снег позади неё. Его ученица ускользает от удара и мчится в сторону мага, сокращая расстояние. Затем резким движением отрывается от земли и в прыжке наносит ответный – легко и быстро, с кошачьей грацией. Маг уклоняется, бьет огненной рукой, затем ледяной, отражая выпады острого меча. Девушка отпрыгивает назад, выставив клинок для блока, но мощный удар глыбой льда о стальной нагрудник опрокидывает её на снег. Она молниеносно закручивает ноги над головой и выпрыгивает в боевую стойку. Рёбра немного болят от удара. Персик, оказавшись на дистанции, готовит мощную атаку. Присев на одну ногу и слегка вытянув влево вторую, он с силой бьёт по земле кулаками и мгновенно с этим из под его ног в воздух поднимается большая каменная глыба. Маг изо всех сил сжимает пустые кулаки и земляной ком сжимается в несколько раз. Затем, он встаёт и одним мощным ударом отправляет его в небо. Секунду спустя, Персик посылает гигантскую огненную птицу и та врезается в ком. Теперь же, сверху на девушку начинают сыпаться увесистые горящие огненные шары. Она была готова к этой атаке и извернувшись, перехватила рукоять меча. Она начала вращать своим оружием столь яростно и быстро, что острое лезвие отбивало каждый шар который должен был попасть в неё, обратно в мага.
Но перед ней его больше нет... Персик уже стоит позади неё и смотрит недовольно, нос его сморщен.
– Встать, – велит он властно.
Она беспрекословно замирает, опустив голову, и вонзив меч в мёрзлую землю.
– Ты слишком доверяешься своему телу. Твой разум слишком уязвим для настоящего воина. Я могу сломить твою волю стоит мне лишь пожелать этого! Сейчас ты сосредоточила всё своё внимание на моей атаке с воздуха и забыла обо мне – суровые слова Учителя жалят её, как шершни. – Каково первое правило в бою?
– Не отвлекаться от своего врага и не давать ему напасть со спины. – молвит она неуверенно.
– Ты слишком привыкла драться оружием. Любое оружие это слабость. Тебе не нужен меч, чтобы быть воином. Я научу тебя использовать свой разум как оружие против врага. Но ты должна хотеть этого!
Глаза девушки дрожат от страха, но она терпит, терпит так–же как боль в ребрах, и обиду на собственное несовершенство.
– Простите, мастер, – шепчет она, заикаясь. – Я стараюсь, правда, стараюсь...
Она поворачивается к Персику лицом. Её слова и виноватый взгляд неожиданно меняют мага. Он открывает и закрывает рот, а затем коротко кивает, давая понять, что тренировка окончена.
* * *
После занятия они входят в грот, где бьют горячие ключи. Вода там не бывает холодной, и внутри всегда тепло и уютно. Просторная пещера находилась совсем недалеко от бывшего селения разбойников и поэтому добраться было легко.
Персик плавает в прозрачной зеленоватой воде, а его ученица зажигает свечи, которые, казалось бы, растут из выступов на стенах пещеры. От пламени этих свечей, под каменным потолком тысячи голубоватых огоньков, исполняют красивый танец, словно звёзды в небесах. Это играют крохотные вкрапления кристаллов.
Её одежда лежит на каменном зубце, пока сама она омывает тело горячей водой. Маг наблюдает за ней, сидя в воде.
«Почему я не могу любить её?– Горько спрашивает он себя. – Почему одна мысль об этом пронзает меня словно острая игла? За что обрекаю её на такое?»
Он неторопливо подплывает к ней. Тусклый огонек свечей очерчивает её ровную фигурку, будто набросанную тонкими линиями туши на белоснежной бумаге. Маг садится рядом в глазах мерцает алое пламя.
«Если бы я мог не видеть того, как сильно ты меня любишь, – думает Персик, закрывая на миг глаза. – Если бы мог не замечать твоих взглядов, полных преданности и восхищения. Не чувствовать твоей нежности ко мне. Готовности, с которой говоришь «Да, учитель«». Если бы я не слышал, как быстро бьется сердце в твоей груди, когда я рядом. Если бы я мог...»
Она кладет голову на его плечо. Персик обнимает её за пояс и одной рукой поглаживает её волосы. Он касается её шеи на которых были видны шрамы от укусов - горькие следы ушедших лет, первых уроков выживания, когда ей впервые пришлось применить учения мастера чтобы защитить свою жизнь. Когда маг мягко касается их, девушка вздрагивает.
На миг образы тех тварей заставляют её вздрогнуть и её руки на груди Персика сжимаются в кулаки. Но здесь безопасно...
«Почему твоё сердце столь сурово даже комне, Учитель?» – мысленно спрашивает Инь, мага. Она прекрастно знает что сейчас силы Персика дремлют, давая телу отдохнуть от их бремени и он не слышит её мысли. – «Даже сейчас, ты притворяешься, что нежен... Для чего ты это делаешь? Тебя мучает совесть? Или же ты просто готовишь меня к чему-то? Я хочу не только жёсткого и строгого наставника, но и друга с мягкой душой и любящим сердцем...» – Рука девушки, на груди засыпающего Персика, едва не дёрнулась от мгновенно вспыхнувшей мысли, что вонзилась в голову словно стрела. – «Твоё сердце... Оно... Оно... Что с тобой произошло, учитель?..»
Инь беззвучно и горько заплакала, не выдержав истины. Она поняла всё. Поняла почему маг столь суров и жесток... Она ощущала лишь то, как его грудь вздымалась от дыхания, но не было биения внутри. Он не мог быть по-настоящему нежным, ведь мёртвое сердце любить не способно...
Когда закат красным пламенем догорает над громадами белоснежных гор, и легкие сумерки мягко опускаются на землю, а купание с наставником подходит к концу, она не хочет возвращаться к себе. Одинокие каменные стены её комнаты, к которым она так привыкла, стали чужими. Безликие стены сжимают ей сердце, и заставляют вновь почувствовать себя маленькой беспомощной девочкой перед ордой кровожадных чудовищ.
Ддолгие годы, проведенные в бывшем Селении разбойников, не прошли даром.

Она почти не чувствует боли. Самые сильные удары доносят до неё лишь отголоски этого чувства. Мускулы крепки как кора столетних дубов, мышцы натянуты медными струнами, скорость подобна клинику в руках опытного убийцы. Боль приходит позже, когда она ложится спать. Раны и ссадины колет и жжет, сбитые кулаки становится тяжелы и непослушны. Но острее всего болит её душа. Днем она подобно пустому кувшину, который наполняется искусством боя. Наполняется старательно, от края до края. Медитация помогает отрешиться от всего бессмысленного, стряхнуть с себя ненужные мысли словно лепестки с прекрастной Сакуры.
Во время тренировок Инь знает, кем является. Знает, в чем её сила, и в чем возможная слабость противника.
Но ночь, так необходимая воину для полного восстановления сил, только усложняет ей жизнь. Она врывается в её разум непредсказуемыми снами, и эти сны полны ускользающими, как волны на воде, образами из далёкого детства. Она ходит по знакомым мощеным улицам, в свете бумажных фонарей. Летит свободным ястребом в холодном воздухе гор, прореживая тучи и облака. Вольным ветром скользит по острым, как шипы восточным скалам. Становится летним дождем, льющимся на рисовые поля и многоярусные башни храмов и домов. В этих снах она свободна от всего.[/i]

Мы познакомились довольно давно, когда она была принята в ряды нашего клана. Всё началось, когда я, шутя и посмеиваясь, намекнул на то, что она промышляет конокрадством, ибо её прозвище было похоже на имя цыганской девушки. Она была очень красивой, юной и никак не могла решить, какому оружию отдать предпочтение, хотя была уже опытным воином.
Время шло. День за днём наши отношения становились всё непринуждённее и раскованнее, и, в конце концов, спустя несколько недель мы подружились. И вскоре я понял, что люблю её! Но... Я не знал, что она чувствует ко мне и никак не мог найти себе места. А сказать ей прямо у меня никак не хватало смелости...
Я один могу "прогуляться" по пещерам, где находится обиталище самых сильных из представителей Бездушных без помощи жреца, но признаться в любви... Никак не получается.
Однако, мои чувства были не просто безответны, но ещё и запретны... Никто из наших расс не признал бы этого союза.
Не остались сиды бы в стороне сиды! Вся триада Идеального мира помнит легенду о Летучем тигрозвере.
Эта часть нашей истории навсегда оставила на человеческом роде печать.
Сиды и Зооморфы были объединены, сначала одной радостью, а позже и одной потерей... Потерей соплеменника. Вместе воины столицы Оборотней и столицы крылатых Полубогов выступили против людей, дабы стереть их с лица Земли. Это случилось и за сотни лет до моего рождения, но я всегда очень ясно и живо представлял себе эти события, когда их рассказывал Старейшина.Если бы не массовое нападение Бездушных, Город Мечей и все его предместья с обитателями были бы уничтожены армией Зооморфов и Сидов.
Но моя спутница не похожа, ни на одного человека, которого я знаю! Видимо, такой её сделало всё пережитое в ранней юности.

* * *

Я шел рядом – с виду обычный белый тигр, если бы не лапы и глаза, пылавшие рыжим пламенем.

Но это - лишь мистическая печать, насланная на весь мой род, дабы никто не спутал нас со снежными тиграми, когда я и подобные мне оборачивались в них. Моя шкура была рассечена в нескольких местах крепкими когтями, недавно поверженных вампиров на острове Двух Светил. Множество чёрных и белых полос на моём теле были окроплены собственной кровью. А это, надо сказать, случается очень редко.
– Крепко тебе в этот раз досталось, да, Полосик?.. – тихо спросила моя спутница, и её правая рука устало показалась из–под накидки и легла между моих ушей.
Её близость ко мне всегда была для меня целебнее, чем любые заклинания жрецов и зелья аптекарей... Ради одного только её прикосновения или ласкового слова я был готов потушить извергающийся вулкан.
– Нет, милая, всё хорошо. Это всего лишь царапины, – ответил я шёпотом и легонько потёрся головой о её стройные ноги.
Мне и, правда, уже стало лучше. То ли это из-за её прикосновений мои раны заживали столь стремительно, то ли это её стальные наручи врачевали меня, когда она приближает одну ко мне, так же, как врачуют её... Мне было откровенно всё равно, но все-же приятнее было думать о первом.
Она вдруг остановилась, а я сделал ещё несколько шагов вперёд. Спустя мгновение я услышал, как её шлем ударился оземь, а затем и она сама упала на колени:
– Прости меня, что я появилась так поздно...
Её тон был таким печальным, что я мгновенно обернулся. Она сидела на коленях и, закрыв голыми ладонями лицо, тихо плакала. Хоть она и одна из сильнейших воинов, которых я знаю... Но всё же, она девушка и ничто этого не изменит.

* * *
Моё сердце застонало от мысли, что я заставил её обливаться слезами. Подойдя к ней почти в упор, и мягко взяв её за подбородок, я нежно приподнял её голову. Наши глаза встретились. Её взгляд был столь виноватым, что мне показалось, будто моё сердце протыкаются тысячами крохотных игл. Я мягко погладил её рыжие волосы своей лапой и ощутил, как по ней прошла мелкая дрожь. Сейчас нельзя было сказать, что она могущественный воитель, она стала больше похожа на маленькую девочку. Мне больше не хотелось сдерживаться, и я медленно приблизил свой нос к её лицу. Со следующим ударом моего сердца я уже тихонько слизывал слезинки с её лица и заглядывал в прекрасные и удивлённые глаза... Я почувствовал, как моё сердце забилось с новыми силами и сейчас готово вот–вот выпрыгнуть из груди от счастья. Она кладёт одну руку мне на шею, а второй берёт мою лапу. От её прикосновения, у меня резко перехватило дыхание, и всё тело будто сковало чем–то очень тяжёлым, но эта тяжесть была мне приятна. Я в тотчас обрёл свой прежний облик и, забыв обо всём на свете, поцеловал её со всей возможной страстью, на какую был способен. Я ощутил, как она напряглась от неожиданности, но быстро расслабилась и стала отвечать на мои ласки.
Мы долго сидели и молча, созерцали друг друга. Слова были ни к чему, ибо сейчас самым красноречивым было именно молчание. Я ощущал, что ещё пара мгновений, и моя грудь будет пробита изнутри мощными ударами моего собственного сердца, ведь объятия о которых я грезил всё это долгое время стали явью. Она сидит, прижавшись ко мне, нежно заглядывает в мои глаза.

Такая тёплая, такая прекрасная и желанная, смотрит на меня с такой большой любовью... О большей чести и о большем счастье нельзя и мечтать.
Я поднял глаза и увидел, что на утреннем небе исчезли все звёзды, но зато большой ясный полумесяц и яркое утреннее солнце смотрели на нас и грели наши сердца.
Нашим миром во все времена правило явление объяснение, которому не найдено до сих пор и врят ли кто-нибудь сможет в полной мере, просто, понять что это. Имя этому явлению – случай... Он словно шальная река из двух потоков, отрицательной и положительной. Они выбрасывают нас на самые разные берега этой жизни. Судьба!

* * *

Сегодня в поход выступил небольшой штурмовой отряд: Я, Воин и Жрец. Мы распотрошили самое большое гнездо вампиров, на острове Двух Светил, который некогда появился вблизи Города Драконов. Бой продолжался четыре дня, и мы едва не потеряли нашего лекаря – Жреца Дионисиуса.
Обладая прекрасными способностями врачевания и тайными знаниями тёмных Сидов, сам он не отличается отменным здоровьем. Из–за своей странной болезни, он может истечь кровью от простой царапины. Однако, он истинный мастер своего ремесла и благодаря огромной магической силе, этот недостаток отходит на последние места, ибо враг никогда не успевал близко подобраться к нему. По моему мнению, Дионисиус самый лучший из тех, кого мог породить Город Перьев.

И всё же, даже ему не под силу выдержать натиска целой стаи этих мерзких кровососов. Но благодаря огненным хранителям моих спутников, мы едва успели вовремя ослабить их и устроить им настоящий Армагеддон.
Я был в ожогах от своей собственной атаки, воительница была лишена сил и лежала без чувств, а наш лекарь едва держался на ногах от потери крови. Но всё-же враг был полностью разбит. Я едва смог помочь Жрецу исцелиться и восстановить свои силы, а после, он исцелил нас.
Оставалась лишь королева этого "улья".
Мы рассчитывали на более выгодную расстановку сил, но видимо, не суждено... Разбив приспешников королевы, мы лишили её основной мощи, но и сами были обессилены. Без своих подданных, она лишилась части своих магических способностей, ибо увеличивая поголовье своей "бессмертной" армии, она увеличивала и свою силу. Но теперь мы ослабли и оставались в меньшинстве, ибо лидер какой–нибудь из разновидностей Бездушных это не шутки. Хоть она тоже ослабела, но для нас в нашем нынешнем состоянии она всё ещё была очень опасным врагом.
Мы разделились и пошли в разные концы острова, с условием, что при малейшей опасности, начнём привлекать внимание других членов отряда.
Пройдя с десяток шагов, я принял свой истинный облик и, сняв шлем, упал на колени. Снял с плеча свою секиру и положил рядом. Я ощущал как отчаяние и страх. Они скользкими холодными червями проникали в мою душу и обволакивали её, заставляя меня биться в припадке и жаловаться неведомо кому на тяжкую долю, но я не шелохнулся... Мои лапы затряслись и немного онемели. Мой рассудок помутнел, но я оставался в сознании.
Моё тело обмякло словно сдавленный, в сильных руках, персик из города "Аркадии". А мгновение спустя, я услышал позади себя сладостный женский голос: – Ты устал, странствующий рыцарь?..

Я огляделся. Передо мной стояла юная дева в лёгких полупрозрачных одеяниях. Она смотрела на меня взглядом полным тепла и доброты. Нас вдруг окружил розовый туман и всюду начало пахнуть цветами.
– Я чувствую, что ты отважный воин… - едва не пропела она сладким голосом.
– Твое тело и дух закалены в бою с сотнями врагов и вымотаны уже до предела. Тебе нужно отдохнуть… Отдохни.
Её походка была столь плавной, что мне на мгновение показалось, будто само пространство расплывалось волнами от её поступи. Она подошла ко мне и села на колени – наши глаза оказались на одной высоте.
– Твои доспехи отяготили твою душу, хоть и защищают твоё тело. Сейчас тебе они ни к чему… – она взмахнула своей тонкой ручкой, и я ощутил, как тяжесть моей кирасы улетучилась вместе с ней самой. Она обратилась в мириады крохотных искорок, и они слетели с меня словно пыль со старинной вещи. Пролетев всего шаг от меня, они собрались воедино и, вернули себе прежнюю форму.
– Ложись, воин… Трава мягка как пух – ты даже земли под ней не ощутишь.
Я подчинился и сложил голову на её коленях. Мгновенно меня покинула усталость и пожиравшее отчаяние. Я ощутил себя в объятиях и, закрыв глаза, никак не хотел их открывать. Отчаяние и страх уступили место сладкому дурману.
– Кто же ты? – спросил я ту деву.
– У меня множество имён... – ответила она мне нежно. – Если одаришь ещё одним, так и будет.
Моё сердце билось и трепетало, словно пытавшаяся вырваться из клетки птица. Моя душа была исполнена огромной радостью и счастьем, словно золотая чаша сладкого вина. Но вдруг я ощутил ещё большую усталость, чем прежде и стало клонить ко сну. Моих сил становилось всё меньше и меньше... Я понял: их высасывают! И это было кровожадное и неистово злое существо.
– Я отдохну, юная дева... Но... Не в твоих объятиях. – ответил я сквозь дремоту. – У меня есть та, которую я очень люблю, и ослабевший демон не может заставить меня забыть о ней!..
Я тихонько стал напевать одну детскую считалочку, которую помнил, отвлекая внимание от этой девы. Весь розовый туман тут же рассеялся.
Я обнаружил себя вновь в своих доспехах, стоящим на коленях перед красивой девушкой, на мертвенном и бледном лице которой отчётливо была видна гримасса сильнейшего удивления. Она протягивала к моей голове свои костлявые руки с длинными острыми когтями, угольно-чёрного цвета.
– Как тебе удалось снять мои иллюзии?! – вдруг воскликнула она.
– Ты – Зооморф–Оборотень! Класс, не обладающий душевной выносливостью! Как тебе это удалось?!

Добавлено (15.04.2011, 01:20)
---------------------------------------------

Вампиры похожи на улей пчёл, выполняющие приказы королевы. Их личность, как и других живых существ, состоит из трёх составляющих: тела, духа и ядовитой эфирной субстанции.
Главное отличие вампира от другой нежити заключается в том, что они почти обладают душой. Из-за своей токсичности, этот самый "заменитель" души медленно уничтожает дух и тело. Вампир воспринимает это как сильнейший приступ голода и идёт на охоту. Во время обращения живого существа, душа вновь обращённого высасывается вместе с кровью, смешивается в один поток с душой хозяина и запечатывается в теле особой печатью. Сломать печать можно лишь тогда, когда убьют повелительницу вампиров.
Вместе с душой уходят воля, совесть, мораль, доброта и иные благодетели. Дух высасывается лишь на ту часть, на которую был уничтожен дух вампира-пращура и поэтому вновь обращённый просыпается с сильным голодом. Если же новоиспеченного кровососа просто убить, то его душа никогда не освободится и навеки останется в теле королевы.
Этим и объясняется беспрекословное подчинение её приказам, ведь изначально, тело подчиняется душе. Тело без души с одним лишь духом слушается королеву потому, что душа этого тела в её полном распоряжении и становится её абсолютной частью.

Я перестал напевать считалочку и с грустью посмотрел в эти знакомые, до боли, глаза:
– Чтобы лишить тебя концентрации много ума ненужно, Сяо–Цянь... Вот мы снова и встретились, мой старый друг. Ты узнаёшь меня?
Она не ответила мне. Её удивлённый взор сменился гневным, а её лицо рассекла дьявольская улыбка. Она предвкушала жертву:
– Я выпью тебя до капли, жалкий смертный!.. – прошипела она, словно гадюка, и начала быстро ко мне приближаться.
Я тихо сказал ей:
– Сяо–Цянь, прошу, опомнись! Ведь, ты не демон! Я помог тебе освободиться. Неужели ты забыла это? Мы друзья!
Она остановилась, но позднее ,чем следовало. Ибо её длинные и острые когти прошли меж защитных пластин моей кирассы, прошили насквозь внутреннюю стёганную кольчугу и, проткнув подкладку из толстой кожи, впились в мои бока.
Её лицо было перекошено горечью и страданием, а взгляд буквально умолял меня о чём–то. Я стоял неподвижно и ждал, начиная истекать кровью... Чего ждал, сам не знаю.
– Значит вот такая, твоя следующая жизнь? Разве это жизнь? Разве не ты говорила, что лучше умереть в муках, чем стать ещё одним Бездушным?
В следующий момент, я услышал голос Дионисиуса откуда–то, сверху произносившего одно из своих сильнейших заклинаний.

Мгновение спустя в спину Сяо–Цянь ударил мощный разряд молнии. Он опалил её одежду, волосы и обугливал её плоть. Громкий рёв наполнил лес, и вампирша вспыхнула, словно копна сена. Она упала на колени и забилась в агонии. Бездушная хоть и испытывала сильнейшую боль от огня, однако сильных повреждений пламя ей не причинило, лишь сильно обожгло кожу.
Я поднял глаза и увидел, как жрец в чёрных одеяниях и в золотой накидке, с широко расправленными белоснежными крыльями медленно спускается с небес. Дионисиус мгновенно понял, что я серьёзно ранен. Спустившись, он произнёс молитву ясности, и я ощутил, как боль от когтей пропадает. Он приветливо улыбнулся мне и посмотрел на пылавшую у моих ног Сяо–Цянь. Его брови нахмурились:
– Это та о ком я думаю?
Он приготовил свой серебрянный чакрам для атаки, но я встал между ним и Сяо–Цянь, закрыв её собой.
– Подожди!
Дионисиус опустил чакрам и второй рукой сделал петлю в воздухе. В демоницу ударили три разноцветных огненных шарика.
Пламя мгновенно погасло, и она упала без чувств.

Лекарь наслал на неё заклятье, которое заставило её заснуть беспробудным сном на некоторое время.
– Жду. Что дальше, командир? – он смотрел на меня так сурово, как только мог. – Ты начнёшь защищать Бездушных? Может ты забыл как...
Я мгновенно оборвал его:
– Молчи! Я ничего не забыл! Я прекрасно помню, что вампиры сотворили с целым поколением Зооморфов! А вот ты, похоже, забылся. – Я подошёл и ткнул пальцем в его грудь. – Взгляни на неё! КОГО или ЧТО ты видишь?
Жрец медленно прогнулся влево и посмотрел в сторону Сяо–Цянь через моё плечо:
– И–и–и... Что она такое?
– Это невинное создание, которое ты помог мне когда–то освободить и спасти. Помнишь Вурдалака? Бездушного, который вместе с Фан–Цинцзы и Вожаком волков преисподней наводили ужас в местности близ Могильника героев и Храма Орхидей?
– Эту неразлучную троицу я забуду лишь от сильного удара по голове... Вурдалак единственный, кто едва не прикончил меня.
Значит... Это та самая Сяо–Цянь?
Что ты предлагаешь, командир? Держать её взаперти пока с её костей не осыплется плоть, словно ржавчина с древнего клинка?
Или содержать и кормить, словно ручного зверя?
Ответь мне, Зооморф!
Но учти, лидер бездухов, а тем более королева вампиров, это серьезно!
Ей нужна кровь представителей триады Идеального мира, чтобы выжить!
Видя как начал вскипать Дионисиус, я начал вновь напевать считалочку из своего детства. Взгляд жреца мгновенно переменился. Он будто оцепенел:
– Прости меня... – он резко преклонил колено и спрятал взор в знак глубочайшей покорности. – Прости меня, брат мой! Я не знаю, что на меня нашло... Это будто был не я.
Я посмотрел на него , развело стройные жилистые руки в стороны и обнял.
Прижимая его к себе, я не переставал напевать считалочку. А он всё просил и просил, чтобы я простил его...
– Ты ни в чём не виноват, брат!.. – шепнул я ему в ухо. – И прощать мне тебя ненужно... Это Сяо–Цянь. Похоже, она может управлять чужим сознанием даже будучи обездвиженной.
Вдруг позади меня раздался странный шорох. Дионисиус понял, что время заклятья сна уходит.
Я выпустил жреца из своих объятий и он обратился к Сяо-Цянь:
– Королева вампиров, что ты скажешь перед своей смертью?
– Сид... – простонала она. – Умоляю... Не убивай меня... Я должна умереть от ЕГО лап. – Вампирша указала на меня: – Выполни... Моё желание... Прошу!
Я подошёл к лежавшей Сяо–Цянь. Рядом с ней лежала моя тёмно–золотая секира, которой дали прозвище "Танец грёз".
Прозвище даже оружию даётся не просто так. Дело в том, что стоит даже оцарапаться о его острые грани, и ты сможешь увидеть просто невероятные сны. В лезвия вкованы части тел больших ядовитых насекомых, таких как песчанные скорпионы и пауки–скалолазы. Из–за этого, моя секира постоянно сочится странной слизью. Если она попадает в кровь, галлюцинации обеспечены. А если попадёт слишком много, то смерть...
Я взял секиру и провёл по слегка зазубренному лезвию когтем, и услышал как моё оружие "запело" своим неповторимым "голосом". Переложив его поудобнее, я взглянул на лежавшую у моих ног Сяо–Цянь:
– Прощай, мой дорогой друг... – прошептал я тихо. – Надеюсь, что ты возродишься смертным, а не Бездушным, и мы все вместе... – я замолчал, не зная, что сказать дальше и глубоко вздохнул: – Это будет быстро. Обещаю.
Я задержал дыхание, закрыл глаза и отсчитал пять ударов своего сердца. Затем сосредоточил всю свою чи в обеих ладонях и передал её в рукоять топора. Мгновение спустя, огромной мощи удар сотряс остров Двух Светил и в том месте где лежала Сяо–Цянь остался лишь глубокий овраг из обугленной земли...

Добавлено (15.04.2011, 20:53)
---------------------------------------------
* * *

Автор: Лев Благодатских.
Посвящается: Иннес Григорьевой.
Написано по мотивам онлайн игры Perfect World, 2011 год.

– Ещё вина, хозяин! – воскликнул я через весь зал в сторону повара. – Только больше, ато загоняю вашу внучку совсем!
Он помахал мне широкой рыжей лапой и улыбнулся,как бы говоря что всё будет сделано.
Ко мне в то же мгновение подбежала милая девочка-лисичка с голубыми глазами и с подносом, на котором красовался большой бокал яблочного вина. Она слегка прогнулась над моим столиком, чтобы поставить бокал передомной и я мягко прошёлся по её ровной спине и точёной талии своей ладонью.
– Ай! – тонко пискнула она и я одёрнул лапу, как ошпаренный. – Какая у вас лапа тяжёлая... – сказала лисичка и опустила свои мохнатые рыжие ушки.
Она быстро прибрала мой пустой бокал, поставила на его место полный и испуганно убежала в сторону деда. Я посмотрел на свою лапу - выглядела она и вправду ни ахти... Меня это немного опечалило. Шерсть на запястье слегка поистёрлась, пальцы стали плотнее, подушечки на ладони огрубели так, что об них можно было бы точить когти. И только сжав её в увесистый кулак, можно было скрыть всё это безобразие и показать свою полосатую кисть.
Я сидел в ресторане Вонго-Сана в Посёлке у моста близ Города Оборотней, и после плотного ужина попивал вино перед долгим сном. Сегодня мне, Сиду-Жрецу Дионисиусу и двум моим племянникам - волкам... Хотя... Да каким, к чёрту, волкам? Так... Волчаткам. Братьям-близнецам, Вану и Дану, пришлось сильно попотеть защищая этот посёлок от нападения Бездушных. Зелёные они ещё, чтоб их волками называть.
Неделю назад лунным вечером, когда только-только наступил закат, из сельского кладбища поднялись тела похороненных там Зооморфов.
Дозорные гиены-пустынники мгновенно подняли тревогу, когда увидели что из кладбища стали выходить толпы каких-то тварей, но в бою не сдержали натиска ходячих трупов и погибая, присоединялись к ним.
Крестьяне сами с ними справиться не могли и стражники запросили подкрепление из Города Оборотней. Мы к ним были ближе всех, посему мгновенно отреагировали.
Наутро, когда всё закончилось, в посёлке невозможно было находиться - вонь от разлагающихся тел стояла просто ужасная. Вдобавок, узнав о произошедшем, Матриарх гиен едва не разорвала договор с Городом Драконов о Союзе. Она посчитала, что виновна в гибели её подданных именно Триада.
– Ну что, брат, не отупел от вина ещё? – усмехнулся рядом знакомый голос. – Если так дальше пойдёт, тебе мозги затопит и мне придётся тащить тебя до ночёвки волоком.
Я поднял расплывающийся взгляд на этого наглеца, которого я уже хотел слегка помять.
Надо мной возвышалась худощавая фигура Дионисиуса.
– Уйди пернатый, я в печали... – сказал я и передумав его бить, опустил голову на стол перед бокалом янтарного вина. – Или давай... Выпей со мной. Вино отменное.
Он произнёс молитву о ясности и мой разум мгновенно прояснился – я вскочил как ужаленный.
– Ну вот что ты наделал? – огрызнулся я. – Только зря повара беспокоил...
– Хватит пить. Завтра сюда прибудет караван – нам приказано его охранять. Мне ни к чему похмельный обормот.
– Ты мелкая и поганая скотина, которую я зажарю на Новый Год!.. – сказал я ему тихо и с подлецой в голосе.
Дионисиус направился к выходу из ресторана и я, попутно поблагодарив повара, последовал за ним.
– Да! Наутро я был бы свеж, как горная река...
– ...которая течёт поперёк себя. – Продолжил жрец.
– Очень смешно.
Снаружи стояла прохладная ночь и было видно полную луну. Она была такой спокойной и чистой, что смотря на неё с моей души слетали все сомнения и расстройства, словно слетают под дуновением ветерка хрупкие лепестки сакуры со своего древа.
Я сошёл со ступенек ресторана и услышал звонкий смех со стороны стойла, где я оставил свою ездовую пантеру.
– Ты пока иди, а я скоро приду, – сказал я жрецу и побрёл в сторону откуда доносился смех.
До стойла было всего пара шагов, и добраться до него мне не составило особого труда. Судя по голосу, смеялся маленький мальчик... Интересно, сколько ему осталось жить? Если я не вмешаюсь, то очень мало. Я выглянул из-за угла и передомной предстала очень милая, но довольно странная картина. Поначалу мне показалось, что это человеческий ребёнок, но приглядевшись, я смог разглядеть мелкие перьевые отростки на его голове. Маленький мальчик-сид с седыми, коротко стриженными, волосами лежал на груди моей пантеры и схватив её за уши, то и дело дёргал их.
Тянул за усы, косался щеками её мокрого и холодного носа и заливисто смеялся от удовольствия поиграть с таким огромным и мягким зверем... Странным это было потому, что она терпеть не может детей и подходить к себе позволяет только мне... Последним малышом который приблизился к ней, был львёнок из одной деревни, где я останавливался на ночь. Она вспугнула его так, что бедолага до сих пор заикается.
– Ты наверное очень удивлён, Зооморф? – обратился ко мне мальчик, не отвлекаясь от своей новой игрушки. – Знаешь что, тот кому суждено повеситься, не сможет утонуть или сгореть? Зная своё истинное будущее, ты можешь быть абсолютно свободным и жить не страшась внезапной смерти. Хочешь узнать что ждёт тебя?..
Его голос звучал так странно, что на миг мне показалось будто сомной разговаривает не маленький мальчик, а познавший жизнь старец.
– Эй, хватит спать! – раздалось громкое восклицание Дионисиуса возле самого моего уха. – Пошли уже!
Я мгновенно открыл глаза и обнаружил себя стоящим на ступенях ресторана.
– А? Что? Что это было?..
– Ты заснул стоя! Как конь заснул! Вот что с тобой было. Ты не оставляешь мне выбора... Придётся-таки тебя тащить.
Жрец приложил ладонь к моему затылку и моё тело стало, как будто, ватными.
– Что ты делаешь?! – серьёзно возмутился я. – Прекрати немедленно!
– Тело любого живого существа приводится в движение тонкими росчерками молний, которые текут из головы по хребту и оттуда расходятся по всему телу. Я, как Жрец, вижу этот поток и могу его контроллировать, стоит мне только коснуться твоего затылка. Сейчас я тащу тебя таким образом спать, ибо нести на себе такой громадный кусок мяса, сил у меня нет...

* * *

Караван, как и было обещано, прибыл утром. Молодые резвые и горячие скакуны были запряжены в лёгкие телеги из дерева, накрытые жележными листами для защиты перевозимых грузов от ветра и стрел. Главный караванщик сказал, что это провизия, лекарства и оружие для нескольких бедствующих деревень недалеко от перевала Шень-Дю. Они там недавно подверглись нападению пустынных разбойников.
– Перевал Шень-Дю? – обеспокоенно переспросил Дионисиус. – Я про это место нехорошие вести слышал...
– И что ты о нём слышал? – задал я вопрос, затягивая потуже ремни седла на своей пантере. – Что там зыбучих песков много? Так это не новость.
– Поговаривают, что это никакие не зыбучие пески... А раскрытые пасти песчанных червей.
– Они же вымерли тысячелетия назад... Он потопа.
Жрец призадумался:
– Знаешь, неделю назад я тоже мог бы сказать, что те жители посёлка вымерли... Но ведь мы сражались против них, и это факт!
Я ничего не сказал. Лишь продолжил снаряжать в путь пантеру.
Утро было ранним, но я уже чувствовал что день будет жарким – солнце заметно припекало. Благо, магические руны на моих доспехах, хорошо защищали меня от стихий. Сейчас, работала защита от огня.
Неторопливо и тихо, сзади, комне кто-то подошёл. Я не стал оборачиваться.
– Доброе утро... Я слышал, вы направляетесь к деревням у перевала Шень-Дю?
Я обернулся. Позади меня стоял молодой человек с чёрными, как уголь, длинными волосами, в чёрно-золотых одеяниях. Во мне ещё некоторое время теплилась надежда на то, что это всё-таки сид и я старательно, но незаметно пялился на его макушку, желая увидеть там перьевые отростки. Но не увидел. По его загорелой коже, я понял, что он не местный.
– Об этом уже только глухие незнают. А тебе это зачем?
– Путь пролегает через пески и вам потребуется моя помощь. Я живу в одной из тех деревень и хорошо знаю те места.
– А кто ты такой? – влез Дионисиус.
Человек буквально просиял:
– Будем знакомы! Меня зовут...
– Тихо! Имени твоего я не спрашивал. – перебил жрец человека. – Не нужно о нём всем сообщать. Времена нынче страшные. Если Бездушные прознают его, тебя могут обратить. Лучше скажи своё прозвище.
Парня кажется немного сконфузил такой поворот событий.
– Я маг воды. – затараторил он. – Меня называют Ледник.
– Моё прозвище Дионисиус, а это Полос.
– Что за странное слово, такое?
Я снял с лап литые наручи и показал свои полоски:
– У меня их больше чем у других тигров. Поначалу меня звали Полоска, но когда один несносный ребёнок выдал "А Полоска вам привет передал ", я стал зваться Полос... В конце концов, не имя украшение хозяина, а хозяин имя.
– Это верно. – согласился Ледник.
Из каравана отделилась одна фигура и двинулась в нашу сторону. Я мгновенно признал в нём главного караванщика.
– Ну что, все готовы? – звучно спросил он.
– Мы готовы! – ответил я за всех и запрыгнул на пантеру.
– А это кто? – караванщик указал на молодого мага.
– Он с нами. Будет воду носить для зверей. – съязвил Дионисиус.
– Что ж... Пусть идёт. Ну, в путь!

* * *

Добавлено (14.05.2011, 23:07)
---------------------------------------------